Герой из жизни
Армейские и трудовые испытания Александра Шашабрина
Сегодня мы расскажем об одном из немногих ветеранов Татарстана, чья судьба когда-то находилась за завесой гос-тайны и о чьем героическом прошлом долгие годы не знали даже близкие и друзья. Заслуженный строитель ТАССР Александр Васильевич Шашабрин внес огромную лепту в строительство Нижнекамска, он был одним из основателей хорошо известного в Закамье и далеко за его пределами предприятия «Центромонтажавтоматика».
Вот что он рассказывает о себе:
– Родился я в Тюлячинском районе в 1939 году. Аккурат в тот же год моего отца забрали на Советско-финскую войну, а впоследствии и на Великую Отечественную. Поэтому я его практически не помню. Погиб отец в 1943 году на Курской дуге. А мама после войны повторно вышла замуж, потому что тянуть троих маленьких детишек тогда было очень сложно. Отчим оказался прекрасным педагогом, строгим, но справедливым. Конечно, мне, малолетнему сорванцу, понять это было сложно – к учебе я относился легкомысленно. И взялся за ум только после преподанного мне отчимом урока: долго не раздумывая, он оставил меня на второй год во втором классе. Тогда-то я и взялся за ум.
После семилетки решил было податься в ремесленное училище, но опять-таки по настоянию отчима остался в средней школе, а затем был призван в армию и попал на флот. Сначала, конечно, пришлось выучиться на специальных курсах – получить специальность инструктора-электрика подводных лодок.
К окончанию учебы я был зачислен в экипаж новой подводной лодки К-19. Нас туда отбирали тщательно, как космонавтов. Смотрели не только на состояние здоровья, но и на образование. Мы помогали рабочим достраивать лодку. В конце года спустили ее на воду в Белом море, где и начались испытания. В начале 1960-го мы ушли в Заполярье, к Кольскому полуострову, поближе к военной базе. Как известно, по приказу Н. Хрущева тогда началась поставка на Кубу ракетного комплекса. Возили его надводные корабли, а подводные, в том числе и мы, их сопровождали.
4 июля 1961 года лодка шла домой по Атлантическому океану, приближалась к нулевому меридиану. От графика немного отставали, поэтому подключили оба реактора процентов на 80. В 4 часа 15 минут вдруг отказала система охлаждения ядерного реактора, и температура в нем стала расти. Создалась угроза атомного взрыва. Более того, на лодке находились 16 торпед и три баллистические ракеты с атомными боеголовками. Поблизости была американская военная база, и, если бы взрыв не удалось предотвратить, американцы вполне могли бы принять его за ядерный удар и наверняка ответили бы.
Командование лодки приняло решение создать аварийную систему охлаждения. Собрали восемь добровольцев, которые и пошли в центр аварии. Все они прекрасно понимали, на что решились. Ведь даже Всемирная организация здравоохранения разрешает 35 рентген за 75 лет, а я, например, получил 100 за сутки. Это была смертельно опасная доза облучения. Что уж говорить о тех восьмерых добровольцах!..
Затем с глубины 120 метров мы всплыли на поверхность. Но у лодки вышла из строя высоковольтная антенна и доложить об аварии не было никакой возможности. До родных берегов – около 2 000 километров. Подошедшие к нам позже дизельные лодки сообщили об аварии на К-19 на базу, но там докладу не поверили: какая может быть авария на новой лодке? Москва сутки не отвечала на просьбу командира подводной лодки Николая Затеева разрешить эвакуацию. В конце концов он начал ее на свой страх и риск, и если бы не это его мужественное решение, из нас не выжил бы никто.
В кинофильме, снятом американцами, на помощь К-19 первыми приходят, естественно, американские вертолеты. На самом деле никаких американцев не было, однако экипаж действительно покидал К-19 «в чем мать родила». Даже военные билеты не взяли, ведь все было заражено радиацией. Я уходил с К-19 предпоследним, поскольку нужно было завершить всю работу по электрооборудованию. Последним лодку покинул командир.
Те восемь добровольцев вскоре скончались от облучения. Остальные ожидали такой же участи, ведь, несмотря на пройденную нами первую дезактивацию, показания дозиметра зашкаливали… Пришлось наголо обрить головы. Потом с моря нас отправили в госпиталь города Полярный и далее в Ленинград – в Военно-морскую медицинскую академию. Мне, как и другим членам экипажа, дважды делали пересадку костного мозга и пять раз – прямое переливание крови. Донорами были моряки военно-морских училищ. Вот это нас и спасло.
После лечения я вернулся на службу, а после демобилизации в 1962 году поступил в Архангельский политехнический институт, откуда перевелся в Казанский химико-технологический. Окончив вуз, устроился работать на предприятие «Центромонтажавтоматика», базировавшееся тогда в Казани, оттуда был командирован в Нижнекамск, да так в этом городе и остался.
Сначала у нас был лишь небольшой участок от куйбышевского управления, который впоследствии преобразовали в отдельное предприятие. Мы специализировались на производстве систем автоматизации и АСУТП и вели работы на всех вновь строящихся промышленных предприятиях Нижнекамска. Начинал я мастером, затем работал прорабом, дорос до должности руководителя управления. Работы было очень много. Каждый год на химкомбинате запускались по два-три завода, и их пуск производили мы вместе с заводчанами без предварительных пусконаладочных работ. Удивляюсь сейчас – и как люди выдерживали такой темп? Но мы выстояли и смогли реализовать то, что раньше было только в проектах. Радовались каждому успеху и жили надеждами целых 20 лет.
В 1982 году мне доверили должность заместителя председателя Нижнекамского горисполкома по строительству. А после трудился в Ростехнадзоре.
Город свой я очень люблю, часто вспоминаю, каким он был в год моего приезда сюда, и радуюсь тому, что являюсь не только его жителем, но и непосредственным участником строительных работ. Мое родное предприятие «Центромонтажавтоматика» вместе с Нижнекамском отметило свой полувековой юбилей, и от этого еще больше гордости – за своих, за строителей!
Александр Шашабрин награжден орденом Мужества, медалями «Ветеран холодной войны на море», «За службу Отечеству», «300 лет Российскому флоту».
